1966 – родился в Москве 1981 – окончил Краснопресненскую художественную школу. Москва 1985 – окончил МХПУ имени М. И. Калинина. Москва 1988 – 2000 – изучал современное искусство в Европе и Америке 2002 – 2007 — арт директор журнала ELLE ДЕКОР 2008 – арт директор журнала MARIE CLAIRE 2009 – арт директор журнала ELLE Живет и работает в Москве
Избранные выставки
1984 – 1985 Квартирные выставки. Москва. Россия 1987 – Группа «Ирис». Клуб авангардистов. Москва. Россия 1988 – Первая эротическая выставка. Москва. Россия 1992 – Art- Expo. Нью-Йорк. США 1993 – Миниатюры Соколова. Совместно с Е. Семеновым. Центральный дом художника. Москва. Россия 1993 – Традиции и постмодернизм. Третьяковская галерея. Москва. Россия 1994 – Времена года. Совместно с Е. Семеновым. KulturKontakt Gastalelier. Вена. Австрия 1994 – Памяти А. В. Харитонова. Третьяковская галерея. Москва. Россия 2008 – А мы уже умерли или Пиздюлькин слушает. «Д137», Санкт-Петербург, Россия 2009 – Костлявый барин. галерея ЦехV. Винзавод, Москва. Россия 2009 – Желтый. Д137. Санкт-Петербург, Россия
Избранные фильмы
1998 – Кокки – бегущий доктор. Режиссер С. Баскова 1999 – Зеленый слоник. Режиссер С. Баскова 2002 – Пять бутылок водки. Режиссер С. Баскова 2003 – Голова. Режиссер С. Баскова 2005 – Вдвоем. Режиссер Н. Хомерики 2006 – Моцарт. Режиссер С. Баскова 2008 – Шапито. Режиссер С. Лобан 2009 – Ад. Режиссер С. Баскова
Избранные CD
2008 – Пахом и Вивисектор «Бонча», Союз рекордс 2009 – Пахом «Жизнь — веселый карнавал», Союз рекордс
УРОДЫ И АВАНГАРД
Две главные характеристки творчества Сергея Пахомова с удовольствием афиширует он сам – это абсурд и идиотизм. Их Пахомов амбициозно позиционирует как свое творческое кредо. Что же имеет в виду художник? Этого нам лучше не знать, но все равно попробуем разобраться. Значения этих слов иностранного происхождения общеизвестны. Абсурд – бессмыслица, нелепость – произошел от латинского absurdus, в первоначальном значении — нескладный, неблагозвучный, несообразный. Это нечто напрочь лишенное смысла, да вдобавок еще и безобразное, т.е. не-лепое. Идиотизм — слово древнегреческого корня, к нам пришло из французского языка, где idiot – это слабоумный, дурак, тупица, кретин. Соответственно, искусство Пахомова бес-смысленное, без-образное, без-умное и, как следствие, беспощадное по отношению к зрителю. Ближайшие культурные аналогии и ассоциации очевидны — театр абсурда, «Идиот» Достоевского, дада и сюрреализм. Но это вершина айсберга, какое-то западное, наносное, даже князь Мышкин, и тот из Швейцарии. Пахомов же, вернее Пахом, — наш, квасной, исконно-посконный. Не говоря уже о том, что значительная часть его сценических монологов не поддается переводу. Будем копать глубже. Самый простой путь – найти древнерусский аналог абсурда и идиотизма. Кто же в истории русской культуры самый безумный, бессмысленный и безобразный? Правильно. Юродивый. Словари от Даля до «Историко-этимологического» под редакцией П.Я.Черных в толковании этого слова сходятся в одном – это чудаковатый, божевольный, безумный человек, даже дурачок. Любопытно, что слово юродивый позднего происхождения, чаще таких людей называли юрод, или урод. В современном языке значение этих слов выхолощено, словари мало помогают понять суть явления. Фигура юрода была одной из самых почитаемых на Руси, достаточно вспомнить собор Покрова Богородицы на рву, который народ упорно называет храмом Василия Блаженного. Простые цифры: известны 247 русских юродов, из которых канонизированы 36, в Византии – лишь четверо, а католическая Европа вовсе не знала такого феномена. Кто же такой юрод? Это своего рода пророк, неутомимый и беспощадный ригорист, призванием которого является ругаться миру вне зависимости от места и времени. Приведем для наглядности названия треков с диска «Бонча» Пахома и Вивисектора: «Правда для людей», или «Посчитай, Господи». Как ругается Пахом, знает каждый, кто его когда-либо слушал, или смотрел. Юрод – это также актер, потому что ему необходима толпа, зрители, пред которой он глумится и шалует, наедине с собой он не юродствует. Идеальный костюм юрода – нагота. Василий Блаженный, также именовался Нагим, описание его иконографии напоминает Пахома на собственном концерте: «наг весь, борода кудревата …». Речь юрода представляет собой словеса мутные, зачастую он рифмует антитетические понятия: «не князь, а грязь», «какая власть – такая мразь» и т.д. Такую же особенность отметил в текстах Пахома А.К.Троицкий: «Настоящий русский рэп изобрели Пахом и Вивисектор. Как и положено, он бессмысленный и беспощадный.» Но это все внешние характеристики. Главное, что юрод – не от мира сего, т.е. он выходит за рамки привычного мира. Ломает, разрушает их, для него становятся относительными общепринятые понятия добра и зла. Маска безумия здесь необходима, как рама для картины, ибо юрод не просто играет, а играет с запретным. Некоторых даже сжигали. Доходило до прямого богохульства: «Пьян быв. Ревет да ломает, шумит у него в голове – той» — высказался однажды протопоп Аввакум об Иисусе Христе. Однако, в отличие от скомороха, юрод не стремится развлечь, скорее он шокирует, разрушает устоявшиеся нормы. Безобразной наготой – церковное благолепие риз, словесами мутными – филистерскую логику богословской проповеди. Пахом в этом контексте буквально пожирает «норму» светского поведения. Разрушив здравый смысл до состояния Ground Zero, юрод открывает толпе высший смысл. Тактика юродства относительно социальных и религиозных норм подобна тактике разрушения классики авангардом, вспомним «Черный квадрат», поэтические экзерсисы Хлебникова. Признаем, сегодня юродствует у нас далеко не один Пахом. Этой художественной стратегии придерживается, например, Петр Мамонов, сыгравший недавно очередного юрода в кино. Типичные юроды— собака-Кулик и Авдей Тер-Оганьян, прославившийся рубкой икон. Пахом иконы не уничтожает, а создает свои собственные. Выпускник Московского художественно-промышленного училища имени Калинина, где недавно появился предмет «иконопись», Сергей Пахомов прекрасно владеет этой техникой, наряду с хохломской, палехской и жостовской. В чем можно убедится на этой выставке, если заранее учитвать культурный контекст.
Сергей Куликов историк искусства художественный критик
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ О ПАХОМЕ
Если бы Пахом жил с Древней Греции, он был бы Сократом. В средние века – бродячим монахом, пророчащем апокалипсис. Но, несмотря на акцентированную брутальность, он прежде всего романтик. В той же степени, в какой романтиками ХХ века были сюрреалисты или венские акционисты-членовредители. Как и венцы, Пахом говорит на языке своего тела. С Уильямом Блейком его роднит визионерская природа картин: из космического хаоса вылупляются тревожные и неуловимые персонажи. Так бывает во снах: является некто или нечто, ты не можешь постичь его суть, но интуитивно понимаешь, что его зовут именно «Барином» или «Клубным Поддубным». Со славными сюрреалистами 1960-х, Роланом Топором или Алехандро Ходоровским, его сближает нерасчлененность творчества на виды и жанры: фильмы Светланы Басковой, где Пахом играет страдающих чудовищ, перетекают в его музыку, музыка – в картины. Впрочем, музыка и живопись Пахома живут по одним и тем же законам. Из звуков и воплей, так же, как из пятен и мазков краски, рождается поэзия.
