Николай Копейкин «ГБ, БГ и НТП» (живопись, видео)
Художественный проект «ГБ, БГ и НТП» (Губка Боб, Бобка Губ и научно-технический прогресс) не является тематическим. Скорее всего, это не что иное, как представление новых живописных полотен художника Николая Копейкина, выполненных в неизменной авторской манере мультреализма. Следуя творческому методу «драматизации идиотических явлений и идиотизации драматических», автор знакомит зрителя со своим взглядом на уже известные феномены нашего времени. Посетителям выставки представится возможность самим увидеть и эмоционально пережить последние достижения науки от запуска Большого Адронного Коллайдера до мира «Микробиолога», постичь татарский ребус о знаменитом первооткрывателе, бросить взгляд в «Безвременье» и стать свидетелем «Выведения токсинов в домашних условиях». Во время выставки запланирован показ музыкально-литературного киноальманаха «Коричневый век русской литературы» и премьера клипа на песню Б. Гребенщикова «Обеспеченный (пардон, Беспечный) русский бродяга» (производство НОМФИЛЬМ, проект «Передонов и Володин», 2008 г.) 
Новый Копейкин Николай Копейкин долгое время счастливо пребывал в андеграунде. Правда, это был особый, нынешний, питерский андеграунд. Без прошлой, советской идеологической начинки он, конечно, потерял в героическом, зато приобрёл в житейском: замечательное всё-таки дело – жить художнику в ладу с собой, отвязанно, естественно, не гоняясь за грантами, поплёвывая на истэблишмент. … Мне думается, в последние годы Копейкин пересматривает свои выразительные средства. Попробую и я обратиться к генезису его искусства. Без сомнения, он развивался под влиянием (и обаянием) митьковского движения, в котором литературная составляющая всегда была очень сильна. … Из литературных «тематически» и фантасмагорически напрашиваются прежде всего, конечно, «Москва-Петушки». Однако я бы выделил, пожалуй, менее радикальную, чем ерофеевская, но глубоко укоренённую в позднесоветской среднеинтеллигентской ментальности и повседневности довлатовскую стихию. Из визуальных – уникальную арт-практику А.Арефьева, сумевшего очень рано – с конца 1950-х, начать и вести в течение двух десятилетий предельно экспрессивную, бескомпромиссную линию, посвящённую жизни ленинградских городских низов. А так же – менее известную молодёжной аудитории продукцию сатирического коллектива ленинградских графиков «Боевой карандаш». … Вот, примерно, те, ленинградские по преимуществу, источники, которые влияли на становление Копейкина. Думаю, митьковство служило наиболее активной подпиткой: тут не до рефлексии было, митьковский выбор органически был ему по душе. А подсознательно, возможно, играл и некую компенсаторную роль: автор, с его, насколько я знаю, филологическим и философским образованиями, нуждался в митьковской терапии беззаботности, разгильдяйства и благодушия. Довлатовское тоже ложилось на душу естественно — как энциклопедия остатков русской независимой, неогосударствлённой жизни. Но вот пришло время индивидуализировать свой стиль, отрефлексировать собственные выразительные средства. Копейкин вполне трезво оценивает себя как художника-рассказчика. Но как найти собственную форму визуализации нарратива, сохраняя и литературную составляющую, и пародийную интонацию, но отодвигаясь от анекдота и карикатуры? Копейкин, как мне представляется, вполне органично выходит на некую иронико-эпическую форму. Для неё необходимо сквозное эмоциональное развитие, вовсе не обязательно сюжетное, — некое нагнетание состояний, усиливающийся драйв. Нужны были и постоянные герои – тоже с потенциалом «отвязанности», способности «гулять самим по себе». У Копейкина были уже подходы к этой эпической форме – например, «Битва снеговиков с углевиками». Были и постоянные герои. Но, думается, обретение нового качества закрепляется прежде всего в его, ставшей широко известной, «слоновьей» серии. … Выход на новый уровень – вообще-то дело непростое, болезненное. Расширяется аудитория – зато усложняется, а то и теряется контакт с какими-то корневыми, изначальными зрителями. Милое дело – подвергать критическим процедурам ( своего рода визуальной порке) истэблишмент, скажем, огосударствлённую попсу, а то и вовсе священных коров прошлого поколения ( Копейкин, действительно, создаёт довольно злые сатирические образы А.Макаревича, Б. Гребенщикова и др.). Но – хочешь – не хочешь, приходится устанавливать какие-то отношения с арт-истэблишментом. Тут карикатурой не обойдешься, за стёбом не спрячешься – нужно входить в круг идей, артикулируемых contemporary art, позиционировать себя в большом художественном процессе. Да и тебя здесь рассматривают совсем в другую оптику, незамутненную андеграундной дружеской слезой: отстранённо-объективную, профессиональную. Думаю, Копейкину незачем тревожиться: иронико-эпическая форма, «нащупанная» им в работах последних лет, ещё себя покажет.
Александр Боровский.